Елизавета Олескина о ковиде в домах престарелых: "Пожалуйста, давайте вместе увидим масштабы бедствия"

Мы видим, как бьются регионы, – правда, делают, что могут. Сразу на память приходит фраза одного зарубежного коллеги: «Деменция - самая демократичная болезнь. Она равно приходит к кухарке и к королю». Мне кажется, с коронавирусом в интернатах тоже самое. Ему все равно, кого уничтожать, маленький дом, большой. Если заразилось несколько человек - заразились все. У нас в списке “ковидных” уже полный перечень: и наши обихаживаемые много лет “домики”, отбитые когда-то от оптимизации и закрытия, с несколькими десятками уютно живущих там бабушек, и “пилотные” дома престарелых и ПНИ с добавленным достаточным количеством персонала по уходу и со всеми что ни на есть правильными современными “технологиями” работы, и большие интернаты, с которыми трудно было что-то быстро сделать и в мирное время, а сейчас уж точно надо просто бежать и спасать людей. И новые для нас учреждения, в которых еще не работали.

Я очень понимаю, что надо все время рассказывать о том, что происходит в других интернатах. Что происходит с людьми, которым нужен уход и помощь на дому. Что происходит с одинокими. Что происходит с семьями, которые ухаживают за своими близкими. Но все так быстро меняется, и лавина сходит все быстрее и быстрее - что и описать трудно все сразу.

Пока расскажу хотя бы часть про дома, куда уже зашел ковид.

Вязьма наша. Каждый день новости об ушедших – то в больнице, то в интернате. Дорогие нам бабушки и дедушки… Всеобщий любимец Боренька, Борюсик - добрейший “паренек”, на самом деле, ему было лет за пятьдесят, с синдромов Дауна. После смерти родителей брат поместил его в интернат, где Борюсик стал сразу самым незаменимым членом команды. Помогал в любой работе, разряжал обстановку каким-то ему одному ведомым образом, хоть и говорить не мог, мирил поссорившихся. И больше всего любил обниматься. Подходил и сильно прижимался щекой, головой, и стоял так. Как теперь без него в Вязьме - представить не могу.

В Вязьме все болеют и болеют, и конца-края не видно. У пожилых, ослабленных людей болезнь течет особенно долго и волнами. Только хочется выдохнуть, что кошмар закончился, как снова кому-то хуже, у кого-то температура, кого-то отправили в больницу. Каждый день мы теряем людей.
Понимаете, какая штука. В Вязьме и сотрудники дома, и врачи больницы, и департамент делают, что могут. Мы все время подвозим то лекарства, то СИЗы, то средства по уходу, то концентраторы, то бактерицидные лампы. Ищем еще и еще помощников по уходу в больницу и в сам дом. Радуемся иной раз чему-то, что со стороны и не понять. Вот вчера баянист под окнами бабушкам играл, развлекал их. Точно будем все вместе стараться делать, что только сможем. Но мы должны признать вот эту страшную и трудную правду - вирус все равно цепляет каждого. От нас всех сейчас зависит только одно - каждый день бороться за каждого человека. И точно, это не история про суперменов, которые одним своим видом разгоняют ковид. Каждый день тысяча и одна задача, сложность, вопрос.

Зеленый город. Дом престарелых в Нижегородской области. Когда первый раз с директором говорила, не сразу дозвонилась, - у нее от стресса давление в очередной раз так подскочило, что она еле в себя пришла. Вспомнила сразу слова сотрудника их министерства - «Поверить не могу, что именно они заразились. Лучший дом, сильнейшая команда».
Сизы и средства по уходу мы туда отправили. А Любовь Евгеньевна со своими сотрудники бьются изо всех сил, чтобы своих постояльцев уберечь. Ковид- положительны там более 50 человек, шестеро пожилых людей в больнице. Там, к слову, министерство соцзащиты смогло оперативно, в поддержку выбывающего по болезни персонала, привлечь в интернат на работу студентов-медиков последних курсов, для которых это и заработок, и боевое крещение. И даже без федеральной поддержки, которую позавчера Президент пообещал, регион сам вопрос денежных выплат персоналу решает.

Сельцо. Брянское. Там из 30 проживающих заразилось уже 20 человек. Дружим с ними лет десять, не меньше. Сначала крошечный дом престарелых считался чуть ли не самым элитным в области, а потом просто стал уютным и хорошим, где пожилые люди и сотрудники жили действительно одной семьей. И когда в семью пришла беда, директор, сама уже заболевшая, изо всех сил старалась успокоить коллектив - чтобы никто не разбежался, не ушел с вахты, несмотря на угрозу заражения. И все остались. Кстати, там сразу стали медицинскую помощь налаживать в интернате, врача искать начали не мешкая. Мы им всякое снаряжение доставляем. Горько очень, но именно этот дом, эти наши друзья первыми столкнулись со средневековой дикостью – местные жители хорошо не сожгли дом и не побили сотрудников. Охота на ведьм началась во всей своей обыденности.

В Новослободском доме престарелых Калужской области, с которым мы тоже много лет дружим, заразилась почти половина жильцов - 30 из 68, несколько человек в больнице, и 10 сотрудников учреждения. Тут как раз министерство соцзащиты области, вместе с местным минздравом закупили самые серьезные СИЗы, провели полную дезинфекцию, помогли разделить дом на чистые и грязные зоны, закупили лекарства, оборудование, организовали внутри врачебный пост. А мы постараемся помочь с поддержкой персонала.

В Мордовии в Саранском доме престарелых и в Ардатовском ПНИ - вирус.
Надо ж такому случиться - оба интерната у нас в пилотном проекте по СДУ , один с 2019 года, другой - с 2020. В оба дома регион добавил персонал по уходу и занятости, тренеры наши проводили обучение. Помню наш разговор с коллегами о том, что удалось изменить в интернатах. Как сотрудники с горящими глазами наперебой рассказывали, «а у нас три человека сами вставать и садиться уже начали», «мы теперь больше никого в комнатах не кормим, у нас теперь все вместе кушают», «гулять каждый день стали – и как всем понравилось», «прямо видно, как оживать стали». И после вот этих всех наших общих надежд и радостей такая беда. Сил им пережить и сохранить людей. Болеют и сотрудники, и постояльцы. Как и всюду.
Мы смогли помочь средствами защиты, лекарствами, средствами по уходу - всего этого нужно очень много. И дополнительными выплатами сотрудникам учреждений. Работать в полевом госпитале, рисковать здоровьем ежеминутно - все равно подвиг, какое бы вознаграждение ни следовало бы. Но очень важно, чтобы сотрудники, а среди них немало ковид-положительных, смогли бы хоть как-то поддержать свои семьи. Регион, со своей стороны, тоже всеми силами поддерживает сотрудников и постояльцев, организует уход в больницах за теми, кого госпитализируют, проводит дезинфекцию.

Договариваемся сейчас, как поддержать Самару - в Сызранском ПНИ в отдельном корпусе, где живет около 70 человек, много заболевших. Там помощь нужна и проживающим, и сотрудникам. Мы с Самарской областью тоже дружим много лет, в этом ПНИ я, правда, не бывала. На последней школе директоров у нас как раз была замечательная Татьяна из министерства соцзащиты местного, и столько планов строили вместе , как улучшить жизнь в домах-интернатах. Теперь уж планы на после войны все. Сейчас людей бы сохранить

В Подмосковье начинается обширное тестирование в интернатах, где много ОРВИ. Боюсь, результаты будут очевидные и неутешительны. Слава Богу, удалось общими усилиями подключить лабораторию Хеликс. А то быстро такой объем и не сделать было бы.

В СМИ и у коллег то тут, то там давно уже есть информация о многочисленных заразившихся в интернатах Москвы, Питера, Ленобласти. Чем крупнее город и область, чем богаче, тем больше закрытости, на самом деле. И тем меньше шансов узнать, что происходит внутри хорошо оборудованных интернатов. Тем тревожнее за людей.

К слову, вот в Башкирии же заместитель губернатора одна из первых в стране открыто рассказала про ковид в Нефтекамском ПНИ и про борьбу с ним. Значит, можно это делать?

С одной стороны, я, естественно, все время говорю, что замалчивать случаи заражения - безумие. Потому что помощь вовремя не получится тогда организовать. Шансов отсидеться и тихонько переболеть в учреждениях нету. Потому что просто не хватит ни персонала, ни ресурсов, ни коек в больницах, чтобы сделать это без подключения дополнительных сил. Можно тихо уморить людей и “списать по другим статьям”. Еще легче просто “не заметить”, что за время эпидемии, и у переболевших, и у тех, кто не получит достаточной помощи, состояние резко ухудшится. Но это же живоглотство чистой воды.

С другой, - понимаю, почему боятся говорить губернаторы, департаменты, директора.

Вот смотрите. В Сосновком интернате Пензенской области и в Сосновском интернате Тамбовской области. Так случилось - и название одно и то же, и беда одна. Заразились сотрудники, есть заболевшие среди постояльцев. И там, и там нужна поддержка - там сейчас все вот это вот - разворачивается полевой госпиталь внутри интерната, разводятся площади на чистую и грязную зону, организовываются санпропускники. Министерства стараются обеспечить всем необходимым, мы отправляем помощь СИЗами, средствами по уходу, лекарствами. Все делают, что могут.

В Пензенской Сосновке в последнюю поездку смотрели их тренировочные квартиры, вместе ломали головы с минсоцем, где средства искать на большой пилотный проект. Когда случилась беда, вместе стали пытаться помочь. Директор больше всего переживал, хватит ли сил у персонала поддержать постояльцев. Десять человек с психическими нарушениями, маломобильных – в больнице. С ними он вынужден был отправить своих нянечек, потому что иначе их бы просто не взяли туда. Людям с такими проблемами здоровья без ухода и сопровождения в больнице и вирус уже был бы не нужен… Но что это значит, отправить несколько человек в больницу - это значит, что приходится оголять сам интернат. Вот и приходится латать дыры от нехватки рук и тут, и там.

В Тамбовской Сосновке была миллион раз, и директор его - Ирина Перекальская - абсолютный наш единомышленник и борец. Надеюсь, сейчас она выдержит. Сосновский дом престарелых первым стал добавлять сотрудников, чтобы улучшить качество жизни там. Уже давно там получилось сделать то, что предстоит всем сделать, чтобы жизнь в интернатах стала человеческой и достойной. И вдруг такая беда. После того, как пришел первый положительный анализ у проживающего пожилого мужчины, вернувшегося после больницы, сразу экстренно стали изолироваться. Ирина собрала всех сотрудников, пришедших на работу и уверенных, что вечером или утром следующего дня они вернутся домой, и сказала: «Мы остаемся. Кто со мной, вставайте справа от меня. Кто не со мной - слева». Со слезами, испуганные, но все остались. Дом закрылся со всем персоналом.

Для меня и моих коллег нет сейчас разницы между всеми этими домами. Есть общая задача выстоять и сохранить людей. А вот для проверяющих органов различие все же есть. В Сосновке, которая Пензенская, судя по сми уже начались проверки по факту заражения.

Начались они и в другом доме - Черкасском ПНИ Саратовской области. Туда тоже СК уже зашел.
Все понимаю про важность соблюдения законности. Но и тут не понимаю, зачем сейчас?

Директор Черкасского, Валентина Васильевна Молчанова, много лет делала все, что могла, для пожилых людей и молодых ребят с психическими расстройствами. Сама она на больничном после операции, и оборону там сейчас держит ее зам, Виталий Вячеславович. Живет в этом ПНИ 170 человек, пожилых и инвалидов. А теперь и персонал вместе с ними.

С середины марта в доме, как и других домах по стране, стали вводить карантинные меры. 20 апреля, когда у трех сотрудников при измерении температуры, увидели на градуснике 37,1, всех троих сразу отправили в поликлинику и изолировали. А с 27 апреля, когда пришли положительные тесты на этих трех сотрудников, интернат закрылся вместе со всем персоналом.

Тут можно сказать, мол, ничего, если там все правильно делали, то проверки это и установят, и никаких проблем.

Ну, во-первых, что такое “правильно делать” во время эпидемии, в которой весь мир не то чтобы очень понимает, правильно ли он что-то делает, определить, мягко говоря, непросто.

Во-вторых, сейчас уголовное дело с легкостью можно завести вообще на каждого. На любого губернатора, любого сотрудника любого министерства - потому что в любом регионе может начаться вспышка в интернатах, не смотря на все меры предосторожности. И трудно сказать, где она не начнется. На каждого директора. На каждого сотрудника. На каждого из нас - раз мы это допускаем и никак не можем остановить.

В-третьих, легче всего сейчас быстро зажать в углу директора, его заместителя, заставить уволиться большую часть коллектива - но ценой таких действий будут брошенные, оставшиеся без помощи постояльцы. Мы сейчас прямо видим, что такое пытаться помочь интернату, когда там параллельно проверка. И без этого, быстро сориентироваться, что нужно - трудно, а когда весь персонал в стрессе и от вируса, и от проверки, миссия становится практически невыполнимой.

Пожалуйста, давайте вместе увидим масштабы бедствия. И сначала все вместе справимся с ситуацией, и уж затем, спокойно и понимая реальную ситуацию, дадим правовую оценку произошедшего. А то у нас и так щепки летят уже во все стороны, а мы еще и лес рубить не начали.

Елизавета Олескена, благотворительный фонд "Старость в радость"


Помочь домом престарелых может каждый, любая, даже самая маленькая сумма может спасти чью-то жизнь